Эльсинор. Площадка перед замком. Полночь.
Франциско на своем посту. Часы бьют
двенадцать. К нему подходит Бернардо.
Бернардо
Кто здесь?
Франциско
Нет, сам ты кто сначала отвечай.
Бернардо
Да здравствует король!
Франциско
Да здравствует король!Бернардо?
Бернардо
Да здравствует король!Бернардо?Он.
Франциско
Вы аккуратны и пришли в свой час.
Бернардо
Двенадцать бьет; поди поспи, Франциско.
Франциско
Спасибо, что сменили: я озяб,
И на сердце тоска.
Бернардо
Как в карауле?
Франциско
Как в карауле?Всё, как мышь, притихло.
Бернардо
Ну, доброй ночи.
А встретятся Гораций и Марцелл,
Подсменные мои, — поторопите.
Франциско
Послушать, не они ли. — Стой! Кто здесь?
Входят Горацио и Марцелл.
Горацио
Друзья страны.
Марцелл
Друзья страны.И слуги короля.
Франциско
Прощайте.
Марцелл
Прощайте.До свиданья, старина.
Кто вас сменил?
Франциско
Кто вас сменил?Бернардо на посту.
Прощайте.
(Уходит)
Марцелл
Прощайте.Эй! Бернардо!
Бернардо
Прощайте.Эй! Бернардо!Говори.
Гораций здесь?
Горацио
Гораций здесь?Да, в некотором роде.
Бернардо
Гораций, здравствуй; здравствуй, друг Марцелл.
Марцелл
Ну как, являлась нынче эта странность?
Бернардо
Пока не видел.
Марцелл
Горацио считает это все
Игрой воображенья и не верит
В наш призрак, дважды виденный подряд.
Вот я и предложил ему побыть
На страже с нами нынешнею ночью
И, если дух покажется опять,
Сломить сомненье и заговорить с ним.
Горацио
Да, так он вам и явится.
Бернардо
Да, так он вам и явится.Присядем,
И разрешите штурмовать ваш слух,
Столь укрепленный против нас, рассказом
О виденном.
Горацио
О виденном.Извольте, я сажусь.
Послушаем, что скажет нам Бернардо.
Бернардо
Минувшей ночью,
Когда звезда, что западней Полярной,
Перенесла лучи в ту часть небес,
Где и сейчас сияет, я с Марцеллом,
Лишь било час...
Входит Призрак.
Марцелл
Молчи! Замри! Гляди, вот он опять.
Бернардо
Осанкой — вылитый король покойный.
Марцелл
Ты сведущ: обратись к нему, Гораций.
Бернардо
Ну что, напоминает короля?
Горацио
Да как еще! Я в страхе и смятеньи.
Бернардо
Он ждет вопроса.
Марцелл
Он ждет вопроса.Спрашивай, Гораций.
Горацио
Кто ты, без права в этот час ночной
Принявший вид, каким блистал, бывало,
Похороненный Дании монарх, —
Я небом заклинаю, отвечай мне!
Марцелл
Он оскорбился.
Бернардо
Он оскорбился.И уходит прочь.
Горацио
Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!
Призрак уходит.
Марцелл
Ушел, и говорить не пожелал.
Бернардо
Ну что, Гораций? Полно трепетать.
Одна ли тут игра воображенья?
Как ваше мненье?
Горацио
Как ваше мненье?Богом поклянусь:
Я б не признал, когда б не очевидность.
Марцелл
А с королем как схож!
Горацио
А с королем как схож!Как ты с собой.
И в тех же латах, как в бою с норвежцем,
И так же хмур, как в незабвенный день,
Когда при ссоре с выборными Польши,
Он из саней их вывалил на лед.
Невероятно.
Марцелл
В такой же час таким же важным шагом
Прошел вчера он дважды мимо нас.
Горацио
Подробностей разгадки я не знаю,
Но в общем, вероятно, это знак
Грозящих государству потрясений.
Марцелл
Постойте. Сядем. Кто мне объяснит,
К чему такая строгость караулов,
Стесняющая граждан по ночам?
Чем вызвана отливка медных пушек
И ввоз оружья из-за рубежа
И корабельных плотников вербовка,
Усердных в будни и в воскресный день?
Что кроется за этой потной гонкой,
Потребовавшей ночь в подмогу дню?
Кто объяснит мне это?
Горацио
Кто объяснит мне это?Постараюсь.
По крайней мере слух таков. Король,
Чей образ только что предстал пред нами,
Как вам известно, вызван был на бой
Властителем норвежцев Фортинбрасом.
В бою осилил храбрый Гамлет наш,
Таким и слывший в просвещенном мире.
Противник пал. Имелся договор,
Скрепленный с соблюденьем правил чести,
Что вместе с жизнью должен Фортинбрас
Оставить победителю и земли,
В обмен на что и с нашей стороны
Пошли в залог обширные владенья,
И ими завладел бы Фортинбрас,
Возьми он верх. Как, с тем же основаньем,
Его земля по названной статье
Вся Гамлету досталась. Дальше вот что.
Его наследник, младший Фортинбрас,
В избытке прирожденного задора
Набрал по всей Норвегии отряд
За хлеб готовых в бой головорезов.
Формирований видимая цель,
Как это подтверждают донесенья,
Насильственно, с оружием в руках
Отбить отцом утраченные земли.
Вот тут-то, полагаю, и лежит
Важнейшая причина наших сборов,
Источник беспокойства и предлог
К растерянности и горячке в крае.
Бернардо
Всё так наверно именно и есть.
Не зря обходит в латах караулы
Зловещий призрак, схожий с королем,
Который был и есть тех войн виновник.
Горацио
Он как сучок в глазу души моей!
В года расцвета Рима, в дни побед,
Пред тем как властный Юлий пал, могилы
Стояли без жильцов, а мертвецы
На улицах невнятицу мололи.
В огне комет кровавилась роса,
Являлись пятна в солнце; влажный месяц,
На чьем влияньи зиждет власть Нептун,
Был болен тьмой, как в светопреставленье.
Предвестия таких же страшных бед,
Как срочно отряженных скороходов
И гибели начавшийся пролог,
Земля и небо вместе посылают
В широты наши нашим землякам.
Призрак возвращается.
Но тише! Вот он вновь! Остановлю
Любой ценой. Ни с места, наважденье!
О, если только речь тебе дана,
Откройся мне.
Быть может, надо милость сотворить
Тебе за упокой и нам во благо,
Откройся мне.
Быть может, ты проник в удел страны,
Который отвратить еще не поздно.
Откройся.
Быть может, ты при жизни закопал
Сокровище, неправдой нажитое, —
Вас, духов, манят клады, говорят, —
Откройся! Стой! Откройся мне!
Поет петух.
Откройся! Стой! Откройся мне!Марцелл,
Держи его!
Марцелл
Держи его!Ударить алебардой?
Горацио
Бей, если увернется.
Бернардо
Бей, если увернется.Вот он!
Горацио
Бей, если увернется.Вот он!Вот!
Призрак уходит.
Марцелл
Ушел!
Мы раздражаем царственность его
Открытым проявлением насилья.
При том, что он, как пар, неуязвим,
Удары наши — шутовство и только.
Бернардо
Он отозвался б, но запел петух.
Горацио
И тут он вздрогнул, точно провинился,
И отвечать боится. Я слыхал,
Петух, трубач зари, своею глоткой
Пронзительною будит ото сна
Дневного бога. При его сигнале,
Где б ни блуждал скиталец-дух: в огне,
На воздухе, на суше или в море,
Он вмиг спешит домой. И только что
Мы этому имели подтвержденье.
Марцелл
Он стал тускнеть при пеньи петуха.
Поверье есть, что каждый год, зимою,
Пред праздником Христова рождества,
Ночь напролет поет дневная птица.
Тогда, по слухам, духи не шалят,
Спокойны ночи, не вредят планеты
И пропадают чары ведьм и фей,
Так благодатно и священно время.
Горацио
Слыхал и я, и тоже частью верю.
Но вот и утро в розовом плаще
Росу пригорков топчет на востоке.
Пора снимать дозор. И мой совет:
Поставим принца Гамлета в известность
О виденном. Ручаюсь жизнью, дух,
Немой при нас, прервет пред ним молчанье.
Ну как, друзья, по-вашему? Сказать,
Как долг любви и преданность внушают?
Марцелл
По-моему, сказать. Да и к тому ж
Я знаю, где найти его сегодня.
Уходят.
Эльсинор. Площадка перед замком
Франсиско на страже. Входит Бернардо.
Бернардо
Кто здесь?
Франсиско
Нет, сам ответь мне; стой и объявись.
Бернардо
Король да здравствует!
Франсиско
Бернардо?
Бернардо
Он.
Франсиско
Вы в самое пожаловали время.
Бернардо
Двенадцать бьет; иди, ложись, Франсиско.
Франсиско
Благодарю за смену; холод резкий,
И мне не по себе.
Бернардо
Всё было тихо?
Франсиско
Всё было тихо?Мышь не шевельнулась.
Бернардо
Ну, доброй ночи.
И если встретишь остальных, Марцелла
Или Горацио, поторопи их.
Франсиско
Я их как будто слышу. — Стой! Кто тут?
Входят Горацио и Марцелл.
Горацио
Друзья стране.
Марцелл
Друзья стране.И люди датской службы.
Франсиско
Покойной ночи.
Марцелл
Покойной ночи.С Богом, честный воин;
А кто сменил тебя?
Франсиско
А кто сменил тебя?Пришел Бернардо.
Покойной ночи.
[Уходит.
Марцелл
Покойной ночи.Эй! Бернардо!
Бернардо
Покойной ночи.Эй! Бернардо!Что,
Горацио с тобой?
Горацио
Горацио с тобой?Кусок его.
Бернардо
Привет, Горацио; Марцелл, привет.
Марцелл
Ну, что, опять сегодня появлялось?
Бернардо
Я ничего не видел.
Марцелл
Горацио считает это нашей
Фантазией, и в жуткое виденье,
Представшее нам дважды, он не верит;
Поэтому его я пригласил
Посторожить мгновенья этой ночи,
И, если призрак явится опять,
Пусть взглянет сам и пусть его окликнет.
Горацио
Чушь, чушь, не явится.
Бернардо
Чушь, чушь, не явится.Давайте, сядем;
И двинем вновь на штурм твоих ушей,
Столь укрепленных против нашей были,
Всё, что мы видели.
Горацио
Всё, что мы видели.Ну, хорошо,
Садимтесь и послушаем Бернардо.
Бернардо
Минувшей ночью,
Когда вон та звезда, левей Полярной,
Пришла светить той области небес,
Где блещет и теперь, Марцелл и я,
Едва пробило час…
Входит Призрак.
Марцелл
Тш, замолчи; смотри, вот он опять!
Бернардо
Совсем такой, как был король покойный.
Марцелл
Ты книжник; обратись к нему, Горацио.
Бернардо
Похож на короля? Взгляни, Горацио.
Горацио
Да; я пронизан страхом и смущеньем.
Бернардо
Он ждет вопроса.
Марцелл
Он ждет вопроса.Спрашивай, Горацио.
Горацио
Кто ты, что посягнул на этот час
И этот бранный и прекрасный облик,
В котором мертвый повелитель датчан
Ступал когда-то? Заклинаю, молви!
Марцелл
Он оскорблен.
Бернардо
Он оскорблен.Смотри, шагает прочь!
Горацио
Стой! Молви, молви! Заклинаю, молви!
[Призрак уходит.
Марцелл
Ушел — и не ответил.
Бернардо
Ну что, Горацио? Дрожишь и бледен?
Пожалуй, это не одна фантазия?
Что скажешь ты?
Горацио
Клянусь вам Богом, я бы не поверил,
Когда бы не бесспорная порука
Моих же глаз.
Марцелл
Моих же глаз.Похож на короля?
Горацио
Как ты сам на себя.
Такой же самый был на нем доспех,
Когда с кичливым бился он Норвежцем;
Вот так он хмурился, когда на льду
В свирепой схватке разгромил поляков.
Как странно!
Марцелл
И так он дважды в этот мертвый час
Прошел при нашей страже грозным шагом.
Горацио
Что в точности подумать, я не знаю;
Но вообще я в этом вижу знак
Каких-то странных смут для государства.
Марцелл
Не сесть ли нам? И пусть, кто знает, скажет,
К чему вот эти строгие дозоры
Всеночно трудят подданных страны?
К чему литье всех этих медных пушек,
И эта скупка боевых припасов,
Вербовка плотников, чей тяжкий труд
Не различает праздников от будней?
В чем тайный смысл такой горячей спешки,
Что стала ночь сотрудницею дня?
Кто объяснит мне?
Горацио
Кто объяснит мне?Я; по крайней мере,
Есть слух такой. Покойный наш король,
Чей образ нам сейчас являлся, был,
Вы знаете, норвежским Фортинбрасом,
Подвигнутым ревнивою гордыней,
На поле вызван; и наш храбрый Гамлет —
Таким он слыл во всем известном мире —
Убил его; а тот, по договору,
Скрепленному по чести и законам,
Лишался, вместе с жизнью, всех земель,
Ему подвластных, в пользу короля;
Взамен чего покойный наш король
Ручался равной долей, каковая
Переходила в руки Фортинбраса,
Будь победитель он; как и его,
По силе заключенного условья,
Досталась Гамлету. И вот, незрелой
Кипя отвагой, младший Фортинбрас
Набрал себе с норвежских побережий
Ватагу беззаконных удальцов
За корм и харч, для некоего дела,
Где нужен зуб; и то не что иное, —
Так понято и нашею державой, —
Как отобрать с оружием в руках,
Путем насилья сказанные земли,
Отцом его утраченные; вот,
Чем вызваны приготовленья наши
И эта наша стража, вот причина
И торопи, и шума в государстве.
Бернардо
Я думаю, что так оно и есть.
Вот почему и этот вещий призрак
В доспехах бродит, схожий с королем,
Который подал повод к этим войнам.
Горацио
Соринка, чтоб затмился глаз рассудка.
В высоком Риме, городе побед.
В дни перед тем, как пал могучий Юлий,
Покинув гробы, в саванах, вдоль улиц
Визжали и гнусили мертвецы;
Кровавый дождь, косматые светила,
Смущенья в солнце; влажная звезда,
В чьей области Нептунова держава,
Болела тьмой, почти как в судный день;
Такие же предвестья злых событий,
Спешащие гонцами пред судьбой
И возвещающие о грядущем,
Явили вместе небо и земля
И нашим соплеменникам и странам.
Возвращается Призрак.
Но тише, видите? Вот он опять!
Иду, я порчи не боюсь. — Стой, призрак!
Когда владеешь звуком ты иль речью,
Молви мне;
Когда могу я что-нибудь свершить
Тебе в угоду и себе на славу,
Молви мне;
Когда тебе открыт удел отчизны,
Предведеньем, быть может, отвратимый,
О, молви!
Или когда при жизни ты зарыл
Награбленные клады, по которым
Вы, духи, в смерти, говорят, томитесь,
Поет петух.
То молви; стой и молви! — Задержи
Его, Марцелл.
Марцелл
Его, Марцелл.Ударить протазаном?
Горацио
Да, если тронется.
Бернардо
Да, если тронется.Он здесь!
Горацио
Да, если тронется.Он здесь!Он здесь!
[Призрак уходит.
Марцелл
Ушел!
Напрасно мы, раз он так величав,
Ему являем видимость насилья;
Ведь он для нас неуязвим, как воздух,
И этот жалкий натиск — лишь обида.
Бернардо
Он бы ответил, да запел петух.
Горацио
И вздрогнул он, как некто виноватый
При грозном оклике. Я слышал, будто
Петух, трубач зари, своей высокой
И звонкой глоткой будит ото сна
Дневного бога, и при этом зове,
Будь то в воде, в огне, в земле иль в ветре,
Блуждающий на воле дух спешит
В свои пределы; то, что это правда,
Нам настоящий случай доказал.
Марцелл
Он стал незрим при петушином крике.
Есть слух, что каждый год, близ той поры,
Когда родился на земле спаситель,
Певец зари не молкнет до утра;
Тогда не смеют шелохнуться духи,
Целебны ночи, не разят планеты,
Безвредны феи, ведьмы не чаруют,
Так благостно и свято это время.
Горацио
Я это слышал, и отчасти верю.
Но вот и Утро, в мантии багряной,
Ступает по росе восточных гор.
Прервемте стражу; и, я так бы думал,
То, что мы ночью видели, не скроем
От молодого Гамлета; клянусь,
Что дух, немой для нас, ему ответит.
Согласны вы, чтоб мы ему сказали,
Как это нам велят любовь и долг?
Марцелл
Да, я прошу; и я сегодня знаю,
Где нам его найти всего верней.
[Уходят.
Эльсинор. Площадка перед замком.
Франциско на часах. Входит Бернардо.
Бернардо
Кто здесь?
Франциско
Сам отвечай! Стой! И открой, кто ты.
Бернардо
Да здравствует король!
Франциско
Бернардо?
Бернардо
Бернардо?Да.
Франциско
В свой час весьма исправно ты явился.
Бернардо
Уж полночь бьет. Иди ложись, Франциско.
Франциско
Спасибо, что сменил меня. Замерз я,
И сердце не на месте.
Бернардо
Пока стоял ты на часах, все было
Здесь тихо?
Франциско
Здесь тихо?Даже мышь не шевельнулась.
Бернардо
Покойной ночи. Если
Увидишь ты Марцелла и Горацио,
Товарищей моих, поторопи их.
Франциско
Я будто слышу их. Эй, стой! Кто там?
Входят Горацио и Марцелл.
Горацио
Друзья страны.
Марцелл
И подданные короля датчан.
Франциско
Покойной ночи.
Марцелл
Честный друг, прощай.
Кто тут тебя сменил?
Франциско
Бернардо здесь.
Покойной ночи вам!
(Выходит)
Марцелл
Эй, эй, Бернардо!
Бернардо
Скажи, Горацио здесь?
Горацио
Лишь часть его.
Бернардо
Добро пожаловать, Марцелл, Горацио!
Марцелл
Что, это снова появлялось?
Бернардо
Я ничего не видел.
Марцелл
Горацио говорит, что это — наше
Воображенье, и не хочет верить
В то страшное, что дважды нам являлось.
Поэтому его я пригласил
Посторожить здесь с нами нынче ночью,
И, если снова явится виденье,
Он убедится в этом сам и может
Заговорить с ним.
Горацио
Тьфу, тьфу, не явится.
Бернардо
Тьфу, тьфу, не явится.Присядем здесь,
И снова мы пойдем на приступ ваших
Столь укрепленных против нас ушей,
И снова вам расскажем, что видали
Две ночи мы.
Горацио
Две ночи мы.Ну, хорошо, присядем,
Послушаем, что скажет нам Бернардо.
Бернардо
Прошедшей ночью,
Когда от полюса вон та звезда
Склонялась к западу и освещала
Ту часть небес, где и сейчас горит,
И пробил час, Марцелл и я...
Входит Призрак.
Марцелл
Шш... шш... молчи, гляди, вот снова он!
Бернардо
Совсем как будто наш король покойный.
Марцелл (к Горацио)
Ученый ты — заговори с ним, друг.
Бернардо
Похож на короля? Заметь, Горацио.
Горацио
Да, очень. Поражен я. Страшно мне.
Бернардо
Он будто ждет, чтоб с ним заговорили.
Марцелл
Горацио, обратись к нему с вопросом.
Горацио
Кто ты, похитивший и час ночной,
И образ тот воинственный и славный,
Который некогда принадлежал
Покойному властителю датчан?
Я небом заклинаю, отвечай!
Марцелл
Он оскорблен!
Бернардо
Он оскорблен!Смотрите, он уходит.
Горацио
Стой, стой! Я заклинаю, отвечай!
Призрак выходит.
Марцелл
Ушел, не захотел он нам ответить.
Бернардо
Ну, что, Горацио, вы бледны? Дрожите?
Что ж, это больше, чем воображенье?
Как думаете вы?
Горацио
Клянусь я Богом, я бы не поверил.
Когда б не подтвердили это прямо
Мои глаза.
Марцелл
Мои глаза.На короля похож он?
Горацио
Как ты на самого себя.
В таких же он доспехах был, когда
С норвежским дерзким королем он дрался,
И так же брови он нахмурил,
Когда, переговоры оборвав,
На лед он вышвырнул поляков. Странно!
Марцелл
И дважды он в такой же мертвый час
Воинственным прошел пред нами шагом.
Горацио
Что значит это точно, я не знаю,
Но полагаю, что большие беды
Все это знаменует для страны.
Марцелл
Ну, ладно. Пусть расскажет тот, кто знает,
Зачем всенощной, строгой, зоркой стражей
Здесь стали изнурять датчан? Зачем
Весь день льют медь на пушки? И зачем
В чужих краях скупают боевые
Припасы? И зачем сгоняют толпы
Судостроителей, чей горький труд
Не прекращается и в воскресенье?
Что кроется за этою горячкой,
Когда труд дня делить уж стала ночь?
Кто может объяснить мне?
Горацио
Кто может объяснить мне?Я могу,
Поскольку ходит слух такой. Король наш
Покойный, что нам только что явился,
От Фортинбраса, короля норвежцев,
Пришпоренного гордостью ревнивой,
Как вам известно, вызов получил
На поединок. Наш отважный Гамлет —
Весь мир известный знал его отвагу —
Убил противника. По договору,
Скрепленному законом и печатью,
Убитый вместе с жизнью отдавал
Все победителю свои владенья;
И равное количество земли
В заклад поставил наш король. И если б
Был победитель — Фортинбрас, он их бы
И унаследовал, как по тому же
Условью Гамлету его земля
Досталась. Ныне ж юный Фортинбрас,
Горячий, неотесанный и пылкий,
В Норвегии — и там, и здесь — набрал
Не знающих закона смельчаков,
Готовых ради корма на любые
Дела, была б для живота пожива.
Не что иное это, — так считает
Правительство, — как жажда взять обратно
Вооруженною рукой те земли,
Что потерял его отец когда-то.
Вот в этом, полагаю я, причина
Приготовлений наших, строгой стражи
И этой спешки, шума в государстве.
Бернардо
Я тоже думаю, что это так.
И, может быть, воинственный тот образ,
Столь схожий с королем, прошел средь нас
Как этих войн зачинщик и причина.
Пылинка эта может омрачить
Глаз разума. В высоком, славном Риме,
Пред тем как пал могущественный Юлий,
Могилы стали пустовать, вставали
И в саванах бродили мертвецы,
По римским улицам визжали, выли;
И звезды с огненным хвостом явились,
Кровавая роса, на солнце пятна;
И влажная звезда, что управляет
Владеньями Нептуна, заболела
Затменьем, как в день Страшного суда.
Такие ж знаменья событий грозных,
Как скороходы рока и прологи,
Что предвещают будущее, нынче
На небе и земле здесь показались
Родной нам Дании и всем датчанам.
Входит Призрак.
Но тише, тише... вот он снова входит,
Я путь ему загорожу, хотя бы
Меня испортил он. Стой, наважденье!
И если у тебя есть звук иль голос,
Ответь мне!
И если я добро могу свершить
Тебе на помощь, а себе во благо,
Ответь мне!
И если родины ты знаешь рок,
Который знаньем можно отвратить,
Ответь мне!
И если ты был принужден при жизни
Награбленное в землю закопать, —
За что, как говорят, вы часто, духи,
Осуждены бродить и после смерти, —
Ответь! Стой и ответь!
Поет петух.
Ответь! Стой и ответь!Держи, Марцелл!
Марцелл
Что? Мне его ударить бердышом?
Горацио
Да, если двинется.
Бернардо
Да, если двинется.Он здесь!
Горацио
Да, если двинется.Он здесь!Он здесь!
Призрак выходит.
Марцелл
Ушел он!
Мы величавому созданью зря
Подобием насилья угрожали.
Он невредим, как воздух, а удары
Здесь наши тщетны, лишь обидный глум.
Бернардо
Он бы ответил, да петух запел.
Горацио
Как что-то виноватое, он вздрогнул
При оклике ужасном. Я слыхал —
Петух, что служит утренней трубой,
Своей пронзительной и звонкой глоткой
Дневного бога будит. И при этом
Предупрежденьи, — будь в огне иль море,
В земле иль воздухе, — спешит домой
Блуждающий и сумасбродный дух.
Вот доказательство, что это правда.
Марцелл
Да, он исчез, когда петух запел.
Вот говорят, что перед теми днями,
Когда мы Рождество Христа справляем,
Всю ночь поет та утренняя птица.
В такую ночь уж дух не шевельнется,
И благотворны ночи, и планеты
Не убивают никого, и феи
И ведьмы колдовать уже не могут —
Так милостиво, свято это время.
Горацио
Отчасти верю в это я. Взгляните,
Вот в алой мантии ступает утро
Там, по росе восточных гор высоких.
Прервать мы можем стражу. Мой совет —
Все молодому Гамлету открыть,
Что видели мы ночью. Я клянусь,
Что дух, немой для нас, ему ответит.
Согласны ль вы все рассказать ему,
Как нам велит и долг наш и любовь?
Марцелл
Прошу вас так и сделать. Знаю я,
Где утром нам скорей его найти.
Выходят.
Эльсиноръ. Терраса передъ за̀мкомъ.
Франциско на часахъ. Бернардо входитъ.
Бернардо.
Кто здѣсь?
Франциско.
Кто здѣсь?Нетѣ, ты мнѣ отвѣчай: кто йдетъ?
Бернардо.
Да здравствуетъ король!
Франциско.
Да здравствуетъ король!Бернардо?
Бернардо.
Да здравствуетъ король!Бернардо?Онъ.
Франциско.
Ты очень тщательно приходишь к смѣне.
Бернардо.
Ужъ за полночь; иди домой, Франциско.
Франциско.
Благодарю за смѣну. Холодъ рѣзкiй,
И мнѣ неловко что то на душѣ.
Бернардо.
Что, все спокойно было?
Франциско.
Что, все спокойно было?Какъ въ гробу.
Бернардо.
Прощай же, доброй ночи! если встрѣтишь
Моихъ товарищей, Горацiо и Марцелло,
Такъ попроси ихъ поспѣшить.
(Горацiо и Марцелло входятъ).
Франциско.
Такъ попроси ихъ поспѣшить.Да вотъ,
Мнѣ кажется, они. — Стой! Кто идетъ?
Горацiо.
Друзья отечества.
Марцелло.
Друзья отечества.Вассалы короля.
Франциско.
Прощайте, доброй ночи!
Марцелло.
Прощайте, доброй ночи!А! прощай,
Мой бравый молодецъ! А кто тебя смѣнилъ?
Франциско.
Бернардо. Доброй ночи!
(Уходитъ.)
Марцелло.
Бернардо. Доброй ночи!Ей! Бернардо!
Бернардо.
Ну что? Горацiо здѣсь?
Горацiо, (подавая руку.)
Ну что? Горацiо здѣсь?Отчасти.
Бернардо.
Ну что? Горацiо здѣсь?Отчасти.Здравствуй,
Горацiо! Здорово, другъ Марцелло!
Горацiо.
Ну что? Являлося оно опять?
Бернардо.
Я не видалъ.
Марцелло.
Я не видалъ.Горацiо говоритъ,
Что это все игра воображенья.
Страшилищу, которое два раза
Мы видѣли, онъ вѣры не даетъ;
Такъ я просилъ его придти сюда,
Чтобъ ночь безъ сна провесть на нашей стражѣ,
И если духъ появится опять, —
Пусть онъ увѣрится, что наше зрѣнье
Не обмануло насъ, и съ нимъ заговоритъ.
Горацiо.
Вздоръ, не придетъ онъ.
Бернардо.
Вздоръ, не придетъ онъ.Да, а между тѣмъ
Садись. Позволь атаковать еще разъ
Твой слухъ, такъ недоступный для разсказа
О томъ, что намъ двѣ эти ночи сряду
Являлось на часахъ.
Горацiо.
Являлось на часахъ.Пожалуй, сядемъ.
Бернардо, повтори намъ твой разсказъ.
Бернардо.
Прошедшей ночью,
Когда вонъ та звѣзда, отъ полюса на западъ,
Въ пути своемъ часть неба озаряла,
Гдѣ и теперь горитъ, — я и Марцелло,
Мы видѣли, едва пробило часъ, —
Марцелло.
Постой! Смотри, опять оно идетъ!
(Входитъ духъ.)
Бернардо.
Точь въ точь покойный нашъ король.
Марцелло.
Горацiо, ты ученъ: поговори съ нимъ.
Бернардо.
Что? Не похожъ ли онъ на короля?
Взгляни, Горацiо.
Горацiо.
Взгляни, Горацiо.Да, совершенно.
Я трепещу отъ ужаса и изумленья.
Бернардо.
Ему хотѣлось бы, чтобъ съ нимъ заговорили.
Марцелло.
Горацiо, заговори съ нимъ.
Горацiо.
Кто ты, полночнымъ завладѣвшiй часомъ
И образомъ воинственно-прекраснымъ,
Въ которомъ нѣкогда витало на землѣ
Величество похороненнаго Гамлета?
Я заклинаю Небомъ, — говори!
Марцелло.
Онъ оскорбился.
Бернардо.
Онъ оскорбился.Онъ уходитъ.
Горацiо.
Стой, говори! Я заклинаю, говори!
(Тѣнь уходитъ)
Марцелло.
Онъ удалился; отвѣчать не хочетъ.
Бернардо.
Ну что, Горацiо? Ты блѣденъ? Ты дрожишь?
Что, эта тѣнь не большель чѣмъ мечта?
Какъ думаешь?
Горацiо.
Какъ думаешь?Клянусь моимъ Творцомъ!
Когда бъ мои глаза мнѣ не были порукой,
Я не повѣрилъ бы чужимъ словамъ.
Марцелло.
Не правда ли, похожъ на короля?
Горацiо.
Какъ ты на самого себя.
Точь въ точь такой на немъ надѣтъ былъ панцырь,
Когда онъ гордаго Норвежца поразилъ,
И также грозно хмурилъ онъ чело,
Когда на ледъ въ упорномъ поединкѣ
Онъ сбросилъ Поляка. — Непостижимо!
Марцелло.
Такъ два раза, въ глухой часъ полуночи
Онъ мимо насъ шагами Марса проходилъ.
Горацiо.
Что предвѣщаетъ намъ его явленье,
Я точно не могу сказать; но по всему
Мнѣ кажется, что Данiи грозитъ
Переворотъ ужасный.
Марцелло.
Переворотъ ужасный.Сядьте же, друзья;
И тотъ, кто знаетъ, пусть намъ объяснитъ,
Зачѣмъ такъ строго — бдительная стража
Вассаловъ Данiи лишаетъ сна?
Зачѣмъ что день, то выливаютъ пушки,
Снаряды свозятъ изъ чужихъ земель,
Берутъ людей для корабельныхъ верфей,
Где нѣтъ имъ праздника, а только будни?
Зачѣмъ народъ, трудясь и день и ночь
Въ поту лица, не смѣетъ отдохнуть?
Кто объяснитъ мнѣ?
Горацiо.
Кто объяснитъ мнѣ?Я. По крайней мѣрѣ
Такъ говорятъ; послѣднiй нашъ король, —
Его видѣнiе насъ посѣтило, —
Изъ зависти былъ вызванъ Фортинбрасомъ,
Норвежскимъ королемъ, на бой. Нашъ храбрый,
Нашъ бравый Гамлетъ, (здѣсь такимъ онъ признанъ,
На этой половинѣ мiра)
Убилъ врага, и Фортинбрасъ утратилъ
Съ своею жизнью всѣ свои владѣнья;
Таковъ былъ обоюдный договоръ,
Гербомъ и подписью бойцовъ скрѣпленный.
И нашъ король давалъ въ залогъ побѣды
Свои владѣнiя; когдабъ онъ палъ,
Онѣ бы всѣ достались Фортинбрасу,
Какъ Гамлету досталась вся страна
Врага его, по заключенному условью.
И вотъ теперь Фортинбрасъ молодой,
Съ огнемъ въ груди неукротимо дикимъ,
Набралъ по всей Норвегiи угламъ
Толпу бездомныхъ удальцовъ; за хлѣбъ насущный,
Они на все отважное пойдутъ.
А онъ (и это Данiи извѣстно)
Задумалъ сильною рукой войны
Отнять у нас Норвежскiя владѣнья.
Вотъ почему готовится война,
И пушки льютъ, и держатъ караулъ,
И въ цѣлой Данiи движенье и работа.
Бернардо.
Я то же думаю: оно согласно
Съ видѣнiемъ, въ доспѣхахъ боевыхъ
На стражу къ намъ пришедшимъ изъ могилы.
Причиною войны — усопшiй Гамлетъ,
А тѣнь такъ на него похожа!
Горацiо.
А тѣнь такъ на него похожа!Это атомъ,
Исторгшiй силу изъ очей души.
Когда какъ пальма цвѣлъ великiй Римъ,
Не задолго до Цезаря кончины,
Покинувъ гробъ, со стонами и воплемъ
Блуждали мертвецы, и бѣлый саванъ
Носился вдоль по улицамъ столицы.
На небесахъ — явились въ солнцѣ пятна,
Кометы съ огненнымъ хвостомъ, и падалъ
Кровавый дождь. Владычица морей,
Звѣзда Нептунова, померкла въ вышинѣ,
Какъ будто бы пришла кончина мiра.
И намъ земля и небо ниспослали
Такой же знакъ переворотовъ страшныхъ,
Предвѣстника грозящей намъ судьбы.
(Тѣнь является опять.)
Постой! Смотри: опять оно идетъ!
Хоть уничтожь оно меня, — его,
Я крестным знаменiемъ осѣню!
Видѣнье, стой! Когда людскою рѣчью
Владѣешь ты, — заговори со мною.
Скажи: иль подвигомъ благимъ могу я
Тебѣ покой твой возвратить?
Или судьба грозитъ твоей отчизнѣ
И я могу ее предотвратить?
О, говори! Въ твоей минувшей жизни
Ты золото не предалъ ли землѣ,
За что, какъ говорятъ, вы, привидѣнья,
Осуждены скитаться по ночамъ?
О, дай отвѣтъ! Постой и говори!
(Пѣтухъ поетъ.)
Останови его, Марцелло!
Марцелло.
Ударить ли в него копьемъ?
Горацио. (Бернардо)
Ударить ли в него копьемъ?Ударь,
Когда остановиться онъ не хочетъ.
Бернардо. (Марцелло)
Онъ здѣсь.
Горацио. (Бернардо)
Онъ здѣсь.Онъ здѣсь.
Марцелло.
Онъ здѣсь.Онъ здѣсь.Исчезъ. Мы оскорбили
Величественный, королевскiй призракъ;
Мы удержать его хотѣли силой,
А онъ мечу, какъ воздухъ, недоступенъ,
И нашъ ударъ лишь злое оскорбленье.
Бернардо.
Он говорить хотѣлъ, когда запѣлъ пѣтухъ.
Горацiо.
И вздрогнулъ онъ, какъ грѣшное творенье
При воплѣ ужаса. Я слышалъ, что пѣтухъ,
Трубачъ зари, своею звонкой пѣснью
Сгоняетъ сонъ съ очей дневнаго бога,
И по его пронзительному крику
Изъ водъ, огня, эөира и земли
Стекаются блуждающiе духи
Въ свою страну; и истину повѣрья
Намъ доказалъ мертвецъ, насъ посѣтившiй.
Марцелло.
Онъ вдругъ исчезъ при крикѣ пѣтуха.
Вотъ, говорятъ, что въ ночь на Рождество,
Когда мы ждемъ Спасителя явленье,
Вплоть до зари поетъ предвѣстникъ утра.
Тогда блуждать не смѣютъ привидѣнья,
Та ночь чиста, созвѣздiя безвредны;
И лѣшiй спитъ, и вѣдьмы не колдуютъ:
Такъ эта ночь свята и благодатна.
Горацiо.
Да, слышалъ я, и вѣрится отчасти.
Но вотъ и Фебъ въ пурпуровой одеждѣ
Идетъ на холмъ по жемчугу росы.
Пора. Оставимъ постъ, идемъ, идемъ!
И мой совѣтъ — видѣнье этой ночи
Гамлету разсказать. Клянусь вамъ жизнью!
Духъ нѣмъ для насъ, но съ нимъ заговоритъ.
Согласны ль вы сказать объ этомъ принцу,
Какъ намъ велятъ и долгъ нашъ и любовь?
Марцелло.
Конечно да; я васъ прошу объ этомъ.
Я знаю, гдѣ его найти.
(Уходятъ).
Elsinore. A Platform before the Castle.
Francisco at his post. Enter to him Bernardo.
Ber.
Who’s there?
Fran.
Nay, answer me; stand, and unfold yourself.
Ber.
Long live the king!
Fran.
Bernardo?
Ber.
He.
Fran.
You come most carefully upon your hour.
Ber.
’Tis now struck twelve; get thee to bed, Francisco.
Fran.
For this relief much thanks; ’tis bitter cold,
And I am sick at heart.
Ber.
Have you had quiet guard?
Fran.
Have you had quiet guard?Not a mouse stirring.
Ber.
Well, good-night.
If you do meet Horatio and Marcellus,
The rivals of my watch, bid them make haste.
Fran.
I think I hear them. Stand, ho! Who’s there?
Enter Horatio and Marcellus.
Hor.
Friends to this ground.
Mar.
Friends to this ground.And liegemen to the Dane.
Fran.
Give you good-night.
Mar.
Give you good-night.O! farewell, honest soldier:
Who hath reliev’d you?
Fran.
Who hath reliev’d you?Bernardo has my place.
Give you good-night.
Exit.
Mar.
Give you good-night.Holla! Bernardo!
Ber.
Give you good-night.Holla! Bernardo!Say,
What! is Horatio there?
Hor.
What! is Horatio there?A piece of him.
Ber.
Welcome, Horatio; welcome, good Marcellus.
Mar.
What! has this thing appear’d again to-night?
Ber.
I have seen nothing.
Mar.
Horatio says ’tis but our fantasy,
And will not let belief take hold of him
Touching this dreaded sight twice seen of us:
Therefore I have entreated him along
With us to watch the minutes of this night;
That if again this apparition come,
He may approve our eyes and speak to it.
Hor.
Tush, tush! ’twill not appear.
Ber.
Tush, tush! ’twill not...Sit down awhile,
And let us once again assail your ears,
That are so fortified against our story,
What we two nights have seen.
Hor.
What we two nights...Well, sit we down,
And let us hear Bernardo speak of this.
Ber.
Last night of all,
When yond same star that’s westward from the pole
Had made his course to illume that part of heaven
Where now it burns, Marcellus and myself,
The bell then beating one,
Mar.
Peace! break thee off; look, where it comes again!
Enter Ghost.
Ber.
In the same figure, like the king that’s dead.
Mar.
Thou art a scholar; speak to it, Horatio.
Ber.
Looks it not like the king? mark it, Horatio.
Hor.
Most like: it harrows me with fear and wonder.
Ber.
It would be spoke to.
Mar.
It would be spoke to.Question it, Horatio.
Hor.
What art thou that usurp’st this time of night,
Together with that fair and war-like form
In which the majesty of buried Denmark
Did sometimes march? by heaven I charge thee, speak!
Mar.
It is offended.
Ber.
It is offended.See! it stalks away.
Hor.
Stay! speak, speak! I charge thee, speak!
[Exit Ghost.
Mar.
’Tis gone, and will not answer.
Ber.
How now, Horatio! you tremble and look pale:
Is not this something more than fantasy?
What think you on ’t?
Hor.
Before my God, I might not this believe
Without the sensible and true avouch
Of mine own eyes.
Mar.
Of mine own eyes.Is it not like the king?
Hor.
As thou art to thyself:
Such was the very armour he had on
When he the ambitious Norway combated;
So frown’d he once, when, in an angry parle,
He smote the sledded Polacks on the ice.
’Tis strange.
Mar.
Thus twice before, and jump at this dead hour,
With martial stalk hath he gone by our watch.
Hor.
In what particular thought to work I know not;
But in the gross and scope of my opinion,
This bodes some strange eruption to our state.
Mar.
Good now, sit down, and tell me, he that knows,
Why this same strict and most observant watch
So nightly toils the subject of the land;
And why such daily cast of brazen cannon,
And foreign mart for implements of war;
Why such impress of shipwrights, whose sore task
Does not divide the Sunday from the week;
What might be toward, that this sweaty haste
Doth make the night joint-labourer with the day:
Who is ’t that can inform me?
Hor.
Who is ’t that can inform me?That can I;
At least, the whisper goes so. Our last king,
Whose image even but now appear’d to us,
Was, as you know, by Fortinbras of Norway,
Thereto prick’d on by a most emulate pride,
Dar’d to the combat; in which our valiant Hamlet
For so this side of our known world esteem’d him
Did slay this Fortinbras; who, by a seal’d compact,
Well ratified by law and heraldry,
Did forfeit with his life all those his lands
Which he stood seiz’d of, to the conqueror;
Against the which, a moiety competent
Was gaged by our king; which had return’d
To the inheritance of Fortinbras,
Had he been vanquisher; as, by the same covenant,
And carriage of the article design’d,
His fell to Hamlet. Now, sir, young Fortinbras,
Of unimproved mettle hot and full,
Hath in the skirts of Norway here and there
Shark’d up a list of lawless resolutes,
For food and diet, to some enterprise
That hath a stomach in ’t; which is no other
As it doth well appear unto our state
But to recover of us, by strong hand
And terms compulsative, those foresaid lands
So by his father lost. And this, I take it,
Is the main motive of our preparations,
The source of this our watch and the chief head
Of this post-haste and romage in the land.
Ber.
I think it be no other but e’en so;
Well may it sort that this portentous figure
Comes armed through our watch, so like the king
That was and is the question of these wars.
Hor.
A mote it is to trouble the mind’s eye.
In the most high and palmy state of Rome,
A little ere the mightiest Julius fell,
The graves stood tenantless and the sheeted dead
Did squeak and gibber in the Roman streets;
As stars with trains of fire and dews of blood,
Disasters in the sun; and the moist star
Upon whose influence Neptune’s empire stands
Was sick almost to doomsday with eclipse;
And even the like precurse of fierce events,
As harbingers preceding still the fates
And prologue to the omen coming on,
Have heaven and earth together demonstrated
Unto our climatures and countrymen.
But, soft! behold! lo! where it comes again.
Re-enter Ghost.
I’ll cross it, though it blast me. Stay, illusion!
If thou hast any sound, or use of voice,
Speak to me:
If there be any good thing to be done,
That may to thee do ease and grace to me,
Speak to me:
If thou art privy to thy country’s fate,
Which happily foreknowing may avoid,
O! speak;
Or if thou hast uphoarded in thy life
Extorted treasure in the womb of earth,
For which, they say, you spirits oft walk in death,
[Cock crows.
Speak of it: stay, and speak! Stop it, Marcellus.
Mar.
Shall I strike at it with my partisan?
Hor.
Do, if it will not stand.
Ber.
Do, if it will not stand.’Tis here!
Hor.
Do, if it will not stand.’Tis here!’Tis here!
[Exit Ghost.
Mar.
’Tis gone!
We do it wrong, being so majestical,
To offer it the show of violence;
For it is, as the air, invulnerable,
And our vain blows malicious mockery.
Ber.
It was about to speak when the cock crew.
Hor.
And then it started like a guilty thing
Upon a fearful summons. I have heard,
The cock, that is the trumpet to the morn,
Doth with his lofty and shrill-sounding throat
Awake the god of day; and at his warning,
Whether in sea or fire, in earth or air,
The extravagant and erring spirit hies
To his confine; and of the truth herein
This present object made probation.
Mar.
It faded on the crowing of the cock.
Some say that ever ’gainst that season comes
Wherein our Saviour’s birth is celebrated,
The bird of dawning singeth all night long;
And then, they say, no spirit can walk abroad;
The nights are wholesome; then no planets strike,
No fairy takes, nor witch hath power to charm,
So hallow’d and so gracious is the time.
Hor.
So have I heard and do in part believe it.
But, look, the morn in russet mantle clad,
Walks o’er the dew of yon high eastern hill;
Break we our watch up; and by my advice
Let us impart what we have seen to-night
Unto young Hamlet; for, upon my life,
This spirit, dumb to us, will speak to him.
Do you consent we shall acquaint him with it,
As needful in our loves, fitting our duty?
Mar.
Let’s do ’t, I pray; and I this morning know
Where we shall find him most conveniently.
[Exeunt.